У любви свои законы - Страница 20

— Я тебе уже сказал: заткнись! — прорычал Грей. — И не раскрывай рта до тех пор, пока у тебя не появится хоть одна разумная мысль.

Может быть, ему следовало бы быть помягче с человеком, который только что покушался на собственную жизнь, но Грею было плевать. Главное заключалось в том, чтобы успеть спасти ее. Это была его родная сестра и, будь он проклят, если позволит ей покончить с собой. Им овладела бешеная ярость. Казалось, за последние несколько часов его жизнь превратилась в кромешный ад. Люди, которых он любил больше всего на свете, словно сговорившись, наделали столько глупостей. Грей уже был сыт этим по горло.

Не дав себе труда открыть дверцу машины, он просто положил сестру на переднее сиденье, благо верх был поднят, и тут же сам сел на водительское место. Он завел мотор, отпустил сцепление и сразу выжал полный газ. Скрипнув покрышками по гравию подъездной аллеи, мощная машина сорвалась с места. Моника поникла головой и закрыла глаза. Он бросил в ее сторону испуганный взгляд, но останавливаться не стал. Лицо сестры стало быстро покрываться мертвенной бледностью, губы посинели. Кровь уже начала проступать через полотенца. Ярко-красные пятна, появившиеся на белоснежной ткани, резали глаз. Грею запомнились ее раны. Это отнюдь не были мелкие порезы, которые наносятся в демонстративной попытке привлечь к себе внимание и напугать окружающих. Нет, Моника всерьез решила свести счеты с жизнью. Мысль о том, что родная сестра может умереть только из-за того, что отец не нашел в себе сил сопротивляться притягательности рыжей проститутки Девлин, сводила Грея с ума.

До больницы было пятнадцать миль. Он покрыл это расстояние за десять минут. Стоянка была забита машинами, поэтому он завернул за одноэтажное здание и остановился напротив заднего выхода во дворе. Дав сигнал, он выскочил, подхватил Монику на руки и понес к дверям. Сестра к тому времени совершенно обессилела, голова ее безжизненно склонилась ему на плечо. Слезы вот-вот готовы были брызнуть из глаз Грея.

Двери распахнулись, и во двор выскочил доктор Богард в сопровождении двух медсестер.

— Первая дверь направо, — бросил он.

Грей, взойдя на крыльцо, повернулся боком, чтобы пройти вместе с Моникой в проем дверей. Сэйди Ли Фэнчиер, старшая медицинская сестра, держала дверь приемного покоя открытой. Грей занес Монику внутрь и аккуратно положил ее на узкую кушетку, обтянутую скрипучим винилом.

Сэйди Ли обернула предплечье Моники манжетой для измерения кровяного давления, а доктор Богард в это время стал снимать грубые повязки, наложенные Греем дома. Сэйди Ли быстро накачала манжету резиновой грушей и, приложив металлическую бляшку стетоскопа на сгиб локтя Моники, стала слушать.

— Семьдесят пять на сорок, — бросила она через несколько секунд.

— Глюкозу внутривенно, — приказал доктор Богард, обращаясь ко второй медсестре Китти, которая тут же бросилась исполнять распоряжение.

Работая, доктор Богард бросил внимательный взгляд на изуродованные запястья Моники.

— Ей нужна кровь, — сказал он. — И побыстрее. Придется отвезти ее в больницу в Батон-Руж. Я здесь не смогу это сделать. Там к тому же найдется специалист, который сошьет ей сосуды. Я стабилизирую ее состояние, Грей, но это все.

Китти повесила пакетик с глюкозой на металлический крючок и умело ввела иглу Монике в руку.

— Готовить машину «скорой помощи» нет времени, — сказал Богард. — Повезем в моей машине. Ты сядешь за руль? — спросил он Грея, бросив на него пристальный взгляд.

— Да, — твердо ответил тот.

Доктор Богард наложил на руки Моники плотные повязки.

— Это должно остановить кровотечение. Китти, мне нужна пара одеял. Одно постели у меня на заднем сиденье, а во второе закутаем Монику. Грей, бери ее, только осторожно, не задень иглу. Сэйди Ли, позвони в больницу и передай им, что мы выехали. И свяжись с департаментом шерифа — пусть освободят дорогу, если можно.

Грей осторожно поднял сестру на руки. Доктор Богард пошел рядом, держа в одной руке пакетик с глюкозой, в другой — свой медицинский чемоданчик. Они вышли во двор и направились к его «крайслеру». Доктор забрался в машину первый и помог Грею бережно усадить Монику на заднее сиденье. Пакетик с глюкозой повесили на крючок для верхней одежды у окна. Доктор встал на колени рядом с Моникой в проеме между сиденьями.

— Не гони, как угорелый, — предупредил он, увидев, что Грей втиснулся на водительское место. Рост доктора Богарда едва достигал пяти футов, и поэтому сиденье было так близко к рулевой баранке, что та касалась груди Грея. А отодвинуть сиденье назад он не мог, потому что в проходе стоял на коленях хозяин машины. — Тише едешь, дальше будешь. И включи фары.

Они отъехали от клиники на более разумной скорости по сравнению с той, на которой он сюда примчался. Грею хотелось изо всех сил вдавить педаль газа, но он сдерживался, зная, что машина с просторным салоном сделана не столько для гонок, сколько для комфортной езды, и увеличение скорости до добра не доведет.

— Как это случилось? — спросил доктор Богард.

Грей посмотрел на него через зеркальце заднего вида. Доктор был маленький энергичный человечек с умными голубыми глазами. Несмотря на свою фамилию, он не был креолом. Седеющие, песочного оттенка волосы довольно точно указывали на его возраст: лет пятьдесят пятьпятьдесят шесть. Грей знал его, сколько себя помнил. Ноэль никогда не ходила к нему, предпочитая пользоваться услугами врача из Нового Орлеана, но все остальные члены их семьи всегда обращались к нему за помощью, а дети — практически с пеленок. Приходили со всеми своими бедами, начиная от мелких порезов и гриппа и заканчивая переломами. Он залечил Грею сломанную руку, когда тот получил травму во время одной весенней тренировки в пятнадцатилетнем возрасте.